« ВСЕ ДУМАЮТ, ЧТО ЖЕНА ХОХОЧЕТ СО МНОЙ КРУГЛЫЕ СУТКИ, НО ЭТО НЕ ТАК.»

Этот июнь для него должен быть особенно приятным. Мало того что отметил 45-летие, так еще и столь любимые Игорем футбольные баталии на чемпионате мира проходят в эти же дни.

Поэтому начать разговор с увлеченным болельщиком вопросом не о футболе было бы верхом неприличия.

— Игорь, о вашей любви к футболу наслышана немало, но, к сожалению, я в нем ничего не понимаю…
— Вы прямо как моя жена. Она тоже очень далека от футбола, и я от этого страдаю. Правда, иногда, когда ей уже надоедает просить меня переключить телевизор на другой канал, она вдруг может поинтересоваться, сколько там на поле человек и куда они все бегут. В нашей семье в этой страсти меня поддерживает только младший сын Александр. При этом сам я в футбол не играю, точнее, играю не так, как мне бы хотелось самому. Я вообще человек не спортивный, лишь одно время занимался баскетболом благодаря высокому росту. Но зато какой я азартный болельщик! Все Олимпиады смотрю, не отрываясь. Все подряд: стрельбу из лука, фигурное катание… Не понимаю лишь бейсбол и американский футбол. Я ведь и в драмкружок попал случайно, просто шел записываться в шахматный. Но там уже не было мест, и мне предложили сюда. И знаете, мне понравилось придуриваться. Вот с тех самых пор, с 75-го года, я все в этом драмкружке и играю. (Улыбается.)
— Должна вам признаться, но моя симпатия к вам родилась из негатива. Сначала вы мне жутко не нравились…
— Да вы что?! Вы честно это говорите?
— Абсолютно. Но спустя какое-то время, присмотревшись внимательнее к вашим экранным персонажам и увидев ваши театральные работы, мое мнение кардинально поменялось. Хотя до этого была почти уверена, что у вас отрицательное обаяние…
— Никогда бы о себе так не подумал. Хотя в жизни действительно так складывается, что либо меня обожают, либо ненавидят. Со средним к себе отношением никогда не сталкивался, начиная еще со школы. Вот и у моего старшего сына Алексея — такая же история. Видимо, с детства было во мне нечто нагловато-хамское, с одной стороны, а с другой — обаятельно-плутовское. И люди воспринимали этот коктейль по-разному. Но я всегда был человеком компанейским, вожаком, комсомольским лидером.
— Недоброжелатели, наверное, боялись что-то открыто вам высказывать в глаза…
— Нет, не в этом дело. Чего меня бояться?! Бессмысленно. Я из простой семьи, мои родители, к сожалению, уже ушедшие из жизни, не занимали каких-то важных постов, мама была буфетчицей, папа железнодорожником, пятьдесят лет проработал на вокзале в нашем родном Ташкенте.
— К московскому суровому климату уже привыкли за эти годы?
— Конечно. Обожаю Москву. Я же с семнадцати лет здесь. Приехал еще во времена, когда была другая страна… И, кстати, жилось легче. Люди более коммуникабельнее, что ли, были, и деньги были весьма условными…
— А мне кажется, что у вас настолько гибкий характер, что вы без проблем найдете общий язык с каждым и быстро адаптируетесь к любым условиям…
— Это у меня в маму. Она была невероятно коммуникабельна. Могла зайти в купе, выйти оттуда через две минуты, познакомить меня со всеми и даже уже составить протекции, обменявшись телефонами. Она была актрисой по природе.
— Друзья у вас все больше коллеги…
— Да, и это замечательно. МХАТ, и это я говорю без иронии, уникальное место, где совершенно чудесная атмосфера. Безусловно, зависть и все, что сопутствует старому, репертуарному театру, присутствует, но по большому счету никаких страшных интриг нет. Быть может, я идеалист и не замечаю того, чего не хочу видеть… К слову, я тоже подвержен зависти, как мне кажется, белой. Вот завидую Женьке Миронову, Володьке Машкову, потому что, как мне кажется, в их послужном списке есть роли значительные…
— Но вас, наверное, тоже можно назвать везунчиком…
— Есть такой момент. Я счастливый человек. Прушник, так скажем. И в нашей профессии подобная удача значит многое. Оказаться в нужное время в нужном месте… Притом что я такой ленивый… Ужасно!
— Не поверю.
— У старшего сына спросите.
— Кстати, а он чем занимается?
— Ему восемнадцать, он учится в МГУ на втором курсе на факультете международной журналистики. Плюс он закончил джазовую школу и играет со своей группой. Слава тебе, Господи, что не пошел в артисты! Хотя вы, возможно, видели его в кино в картине “Внучка президента”.
— А младший сын?
— Ему восемь лет, и он успешно закончил третий класс. Любит рисовать, сочиняет что-то… Надеюсь, тоже будет гуманитарием, как и вся наша семья.
— В последнее время вы еще и преподаете. Вам это кто-то посоветовал?
— Мой педагог Авангард Леонтьев меня позвал, я согласился и втянулся. Это очень интересно. Такое энергетическое вампирство чистой воды. Естественно, делюсь опытом, но и молодую энергетику подсасываю.
— Слышала, что вы не только в Москве, но и в славном Париже обучали студентов…
— Да, было такое. Когда-то мы приехали в этот город со спектаклем “Чензано” и познакомились там с потрясающей актрисой и переводчицей. Она во Франции самостоятельно выучила русский язык, говорила с нами без акцента и, видя наше бедственное финансовое положение, договорилась с одной из частных театральных школ, чтобы мы там читали лекции. Что мы и делали в течение семи лет, правда, на птичьих правах, нарушая все французские законы.
— Как член приемной комиссии вы можете мгновенно распознать талант?
— Нет. Порой мне кажется, что я чувствую способного… Но в то же время могу ведь и ошибаться… Как правило, в театральный вуз идут либо от нестерпимого желания лицедействовать, либо от желания стать знаменитым. А в конечном итоге остаются самые приспособленные.
— С собственными отпрысками часто проводите время?
— Откровенно говоря, редко. Ну, старшему мы с мамой сейчас не нужны, у него есть свои замечательные товарищи. И, что касается воспитания, я не по этой части. Это заслуга моей супруги. Учеба сыновей, их увлечения — все всегда было на ней. Я могу служить лишь примером.
— Вы хозяйственный человек?
— Что вы имеете в виду? Стирать не люблю, но умею отлично готовить, меня еще отец научил, могу починить электричество, обожаю гладить. Это для меня как наркотик. Прямо что-то в этом нахожу, когда мятая вещь разглаживается… Но сегодня некогда этим заниматься, поэтому пользуемся услугами химчисток.
— Впервые слышу, чтобы мужчина с такой страстью говорил о глажке. Вы случаем не подкаблучник?
— Нет. Но я домашний человек и очень скучный в быту. Все думают, что моя жена хохочет со мной круглые сутки, но это не так.
— Как все комедианты можете впадать в депрессии?
— Ни в коем случае. Это грех и распущенность. Нельзя этому поддаваться.
— А что вас обычно поддерживает?
— Три кита — семья, друзья и работа.
— Расскажите о вашей супруге.
— Вера Хорыбина — актриса, режиссер. Она — лучшая. Вместе мы уже девятнадцать лет. А познакомились в поезде Питер — Москва. Возвращались с проб, стояли на перроне с моим другом Гришей Мануковым, который сейчас живет во Франции, и увидели двух симпатичных девушек, садящихся в вагон. “Хорошо бы, они оказались в нашем купе!” — сказали мы, и, вы не поверите, именно это и произошло. Только одна подруга провожала другую, и в конечном итоге с нами в столицу поехала Вера. Мы с Гришей, молодые артисты, известные в узких кругах своими “капустниками”, тут же распустили хвост… Но надо отдать должное Верке, что за водкой с пряниками она нас тогда наколола по полной программе. Она призналась, что наслышана о нас, а о себе же сказала, что художница, учится в Суриковском училище. На самом же деле она, закончив Щепкинское училище, в это время уже работала в Театре сатиры, и то, что она актриса, я узнал совершенно случайно от одного своего приятеля. Это было потрясение: как это меня могли развести, когда обычно всех развожу я. Потом нашел ее телефон, пригласил на свой день рождения, который я всегда отмечал с однокурсниками в лесу по белорусскому направлению. Мы договорились встретиться на станции, где я прождал ее три часа. Ребята уже вовсю жарили шашлыки. Потеряв надежду, я тоже к ним присоединился. А спустя всего полчаса Вера с извинениями за опоздание сама появилась на нашей опушке. До сих пор удивляюсь, как она ее нашла, потому что со станции можно было идти в каком угодно направлении.
— Как я понимаю, в вашем случае притянулись противоположности?
— Это точно. Она не любит то, что люблю я. Например, она ненавидит “капустники”, которые я обожаю. Наши мнения о спектаклях часто расходятся. И она такая девушка, из девятнадцатого века. А я современный валенок. Ей нравится тишина в квартире, даже капающий кран раздражает, а я включаю телевизор и радио одновременно, и мне комфортно. Но именно в этом наша гармония.
— Если подытожить, какие женщины в вашем вкусе?
— Умные.
— Так они всем нравятся.
— Нет. Некоторые дур предпочитают. А мне сразу становится грустно, и интерес теряется, если чувствую, что больше нескольких минут наша беседа длиться не сможет. Но на красивых женщин обращаю внимание всегда, я же не робот.
— Ваша жена сейчас где-то снимается?
— Вера сейчас сама запускается с фильмом. Она у меня молодец, очень волевая. Когда у нее не заладился роман с театром, Вера, будучи мастером спорта по художественной гимнастике, закончила аспирантуру по движению у Немировского, позже ВГИК, режиссерский курс у Полоки и теперь вот, сняв сериал “Адъютанты любви”, приступает к полнометражной телевизионной картине.
— К вам известность пришла далеко не сразу, вы не просыпались знаменитым, а шли к успеху долго и упорно. На ваш взгляд, такие испытания на пользу человеку?
— А вы думаете — я популярный артист? Мне это приятно слышать. Но мне кажется, что в лицо меня знают, а вот фамилию не всякий сразу вспомнит. Не верьте артистам, которые говорят, что им не нужна слава, — это кокетство. Сама профессия подразумевает известность. Другое дело, что она утомляет и от нее можно устать, но это уже совсем другой разговор. Лично мне настырности в своем раскручивании точно не хватает. Возможно, по причине, что все в целом устраивает… А по поводу испытаний не зря же говорят, что самые жуткие — это медными трубочками, а до них я пока не дошел. И есть одно “но”: в кино мне не везет с хорошими ролями. Громкой, яркой роли, о которой бы заговорили, не было и нет. А очень хочется, чтобы сделали фильм на меня.
— Для вас большое значение имеет материальный вопрос?
— Вообще большое. Мне же надо семью кормить. Я точно не тот человек, который будет провозглашать, что театр — это храм. Все-таки я прагматик, при всей моей любви к искусству, и не считаю зазорным ремесленничество. Не вижу ничего плохого в съемках в сериалах, в рекламе для пополнения бюджета. При этом никаких финансовых планов никогда не строю. Вот никак не могу начать делать ремонт в квартире, в которую мы въехали уже восемь лет назад… Дача у нас уже есть, но я там крайне редко бываю, потому что настоящий урбанист и для меня нет ничего лучше грохочущего центра города.
— И в такой обстановке учите текст роли?
— Дома я его не учу обычно, если только уже приспичит… Это неправильно. От студентов я требую дословного знания текста. Я-то избалован запоминанием текста в ходе репетиций, а сегодня уже, конечно, время другое…
— Где вы снимаетесь в настоящий момент?
— У своего друга Сережи Газарова в сериале “Сыщик Путилин” по Юзефовичу. Володя Ильин играет главного героя, а я, хотя и мастер широкого профиля, но соответствую своему амплуа — играю его лучшего друга. Потом вышла лента Тиграна Кеосаяна “Заяц над бездной”. В театре я плотно занят. Так, с большой радостью мы недавно с Машей Брусникиной выпустили спектакль “Река с быстрым течением” по Маканину.
— Мест, где вы силы расходуете, у вас множество, а где вы их восстанавливаете?
— Пока только мечтаю о курорте, о пятизвездочном отеле... Причем так, чтобы упасть возле бассейна на лежак с бутылочкой виски и море наблюдать издалека. А вечером можно совершить променад до близлежащего ресторана… То есть обломовщины такой хочется. Последний раз подобное было в прошлом году, когда я с семьей по приглашению друзей поехал отдыхать на Сардинию. Вот это был рай!
— Напоследок скажите, какие свои пороки можете назвать?
— Только курение. Но никак не могу бросить.

ЕЛЕНА ГРИБКОВА

МК-Бульвар
от 03.07.2006